Владимир Романович Легойда однажды поделился цитатой Довлатова
Всякая литературная материя делится на три сферы:
1. То, что автор хотел выразить.
2. То, что он сумел выразить.
3. То, что он выразил, сам того не желая.
И я вдруг понял, что от меня на самом деле хотела моя Ирина 25 лет назад.
Я тогда впервые посмотрел ее моноспектакль. Вообще впервые увидел ее на театральной сцене. Если честно, я и в театре драматическом тогда впервые в жизни оказался. И из всего спектакля, понял одно — ты, Серёжа, будешь полным мудаком, если профукаешь эту женщину.
И тут вопрос: «А о чем этот спектакль?». И такими добрыми и очень заинтересованными глазами смотрит.
Думаю, ну, началось. Экзамен на сообразительность. Не сдам — пойду лесом, как деревенщина неотесанный. Выдаю ей какую-то несусветную пургу, а она с увлечением и очень внимательно слушает, как критику известного театрального мэтра.
Искренность интереса списал тогда на гендерную природу и начинающийся роман. А прошло 25 лет и Довлатов, устами Владимира Романовича мне все и объяснил.
Оказывается, люди искусства знают, что их творение всегда разное. В зависимости от того, кто смотрит. И им жутко любопытно узнавать, что же они «выразили сами того не желая». Как их работа отразилось в другом человеке. Потому что в этот момент они как будто «смотрят» новый спектакль.
Так что если в следующий раз вам вообще нечего сказать, а очень просят, смело несите пургу. Это будет ваше «зрительское» прочтение. Шутка. Просто не пугайтесь, что ваша версия расходится с общепринятой. А кому не понравится, смело отправляйте к Довлатову.