Эмпатия

Что мы видим и там и там за внешними проявлениями? Это чувство собственной исключительности. 

Но бизнесмен протестант развивает чувство собственной исключительности, через предопределение и богоизбранность, а исключительность купца старообрядца питается  другим — «защищаем истинную веру» и «мы гонимы за правду». То есть делая выбор в пользу социальных ограничений во имя великого, старообрядец этим взращивает чувство собственной исключительности, которое у протестанта приобретается через деньги, как признак правильного служения Богу.

Итого,

1) этика, аскетизм и отношение к личному потреблению действительно похожи.

2) Даже природа жизненной активности одна — это чувство собственной исключительности, а не сопереживательность или чувство ответственности. 

3) Ну и самое отличительное — идея спасения (то есть смысл жизни). У протестантов труд сакрален, а для спасения достаточно поверить (креститься) и заняться делом. 

Если найдете ошибку в рассуждениях, буду признателен.

Если все вышесказанное о структуре нашего культурного кода верно, то можно сделать предположение как рекрутировать эмпатичного человека на «Большое дело».

Во-первых, на какие источники внутренней силы можно опереться — ответственность перед ближним кругом, готовность жертвовать ситуационным комфортом, «не могу подвести».

Во-вторых, вызовы социального конструктора, на которые важно найти ответы — страх подвести, потому что нет компетенций, низкие амбиции, невысокие потребности, слабая материальная мотивация.

В эмпатичном обществе исторически все социальное регулирование шло через эмпатию и «изгоя». Согласие друг с другом не через внешнее принуждение, а внутреннее побуждение.  

Это формирует один из самых больших управленческих вызовов в работе с носителями нашего культурного кода — их полное, на бессознательном уровне неприятие алгоритмов, норм и правил.
 
Если в обществе рациональных индивидуалистов верховенство закона — это инструмент сохранения общества от взаимоуничтожения. Иначе война всех против всех гарантированно приведет к разрушению социума.
 
У нас сам культурный код рождает протест против норм, законов и правил. И социальному конструктору нужно прикладывать сверхусилия, для того, чтобы такая социальная система функционировала в соответствии с регламентами — выпускала качественную продукцию, не допускала несчастных случаев на производстве.
 

Иванов напоминает о двух видах эмпатии, которые выделяют в ЭФКО, и о том, что именно эмпатия 2 типа - главное свойство психики созидательного лидера. В подтверждение этому приводит 7 доказательств и подводит итог:

Эмпатия 2-го рода (которая про сопереживание, сочувствие и сострадание) обеспечивает лидеру качественно мощнее психику и интеллект. И защищает его психику от истощения. 

То есть эмпатия — не только главное свойство психики, но даже больше — конкурентное преимущество. Что и требовалось доказать.

Мы в компании эмпатией называем способность чувствовать эмоции другого человека и из сугубо практических соображений делим её на два вида: 1го рода и 2го рода.

Эмпатия 1го рода - способность чувствовать эмоции другого и использовать эту способность в своих интересах.

Эмпатия 2го рода - способность чувствовать эмоции другого человека и переживать их как свои собственные. 

Невозможно строить коллективы и развивать людей без эмпатии 2го рода.

В ЭФКО мы не верим в лидерство с эмпатией 1го рода. Это, как правило, манипуляторы. В лучшем случае, живущие по формуле «любящие себя любящими других». С ними может быть комфортно, но в трудности за такими не идут, сердце не обманешь

Настоящему лидеру без эмпатии 2го рода - как без рук.

Наблюдения ЭФКО совпали с результатами исследований МГУ: в России 75% людей имеют "коллективное" устройство психики (их можно назвать эмпатами) и 25% - "индивидуальное". Иванов пишет:

Понятно, что сама структура психики рациональных индивидуалистов дает им фору в инновациях и предпринимательстве.  Здесь спора не выйдет. Но вся история ЭФКО со стороны - это как будто основатели решили доказать, что представители России «коллективной» не только на равных могут конкурировать с индивидуалистами, не только в простых видах деятельности им не уступать, но даже в таком наисложнейшем деле, как прорывные инновации быть успешными.

Иванов пишет о эмпатии в контексте истории, выстраивает цепочку: русский человек из-за эмпатии избегает власти - приходится приглашать сильного правителя со стороны - русский народ перед ним преклоняется и благодарит за то, что тот взвалил на себя такую ношу. Далее автор раскрывает природу этого преклонения:

Какова природа преклонения русского человека перед властью? Он преклоняется не реальной власти, а образу, построенному в собственной психике. Искренне веря, что правитель со всей трепетностью думает о каждом, преодолевая невероятную боль, с постоянно щемящим сердцем разрывающимся от страданий, тем не менее все-таки выполняет свой долг. И эмпатичный даже представить не может, что благословляет на царство того, у кого и близко нет значимости сердечных отношений.

А когда эмпатичный человек сталкивается с действительностью. С ложью, с обманом, с корыстью. То в какой-то момент, преодолев все свои внутренние барьеры защиты психики от разрушения красиво нарисованного образа он все-таки доходит до осознания, что «царь то не настоящий». И русского человека срывает. Тогда начинается «русский бунт, бессмысленный и беспощадный», где режут всех, и виноватых и не виноватых.

Иванов считает, что в центре устойчивой бизнес-модели должен стоять созидательный лидер. Такой лидер должен обладать следующими качествами:

Итак, ЭМПАТИЯ. Затем образное мышление, самодисциплина, скромность в личном потреблении, способность любить себя (знать мечту о себе и идти к ней), уметь служить большой идее (что-то, что выше денег).

Но все начинается с эмпатии. Без нее этот набор мгновенно превращает человека в эгоиста.

• Эмпатия развивает чувственное восприятие и образное мышление. 
• Заставляет чужую боль воспринимать как свою.
• Дает возможность созидать ВМЕСТЕ.

Иванов рассказывает о эмпатии в русской деревне и о том, что любой неискренний человек в таком обществе становится изгоем:

В такой системе любая неискренность, любая маска, любая хитровыделанность проявлялись максимально быстро. Если человек притворяется и соблюдает нормы не от сердца, а просто «изображает» – это быстро вскрывается. И что происходит? Человек становится изгоем. А быть изгоем в общине просто опасно, потому что одиночке намного труднее выживать.

В городе же складывается всё иначе:

В городе уже не так. Переезжая в город, община постепенно атомизировалась и разбредалась по своим углам. НО! Если вдруг на городской улице появляется человек, который внутри городской среды ведет себя «по-деревенски». И например начинает просто так раздавать часть свеженины соседям, часть стряпни, часть солений варений. Потому что не может не поделиться. Сердце требует. Потому что «да не по-людски же». Сначала на такого человека все смотрят как на чудика, а года через 3 года вся эта улица постепенно меняется и начинает делать так же. То есть жить общиной. Настолько в нас глубоко это зашито.

Иванов пишет о том, что исключение из жизни сердечных отношений (сочувствия, сострадания, общности) приводит к эгоизму и зацикленности человека на себе, а это в свою очередь ускоряет деградацию общества. 

Отказ от сердечных отношений приводят к тому, что человек сам себя наказывает «холодным сердцем», а в отсутствии дофамина и серотонина оперировать сложными образами вообще не получается. Если нет «сердечности отношений», то у человека нет необходимой ресурсности для сложных видов деятельности. Ей просто не из чего формироваться. Не образуется необходимых для такого «думания» нейронных ансамблей.

Также автор подчёркивает важность эмпатичных людей для бизнеса:

Чем меньше людей в обществе, предрасположенных к сердечным отношениям, тем сложнее готовить руководителей. И чуть ли не главной причиной конкурентоспособности компаний, которые замахиватся на большие амбиции становится внутренняя их способность во-первых, видеть таких предрасположеных, а во-вторых, эту "сердечность" внутри культуры не топтать, но наоборот, давать ей развиваться.